Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да хватит уже! – рявкнула Стефани, села на пыльный асфальт и схватилась за ремешок любимой босоножки двумя руками.
Минди никогда еще так ее не раздражала.
– У тебя проблемы, милочка? – спросила Минди, переводя взгляд на подругу.
Да, у меня проблемы, продумала Стефани. Мне так нравится парень, а ты собираешься унизить его перед всей школой, а если ты его унизишь, он навсегда для меня пропадет.
Ты не в его вкусе, всего лишь не в его вкусе, Минди, ты чертова кукла с алюминиевыми глазенками и куриным мозгом, оставь его в покое!
(Она твоя лучшая подруга, Стефани, как ты можешь такое думать?)
– Все в порядке, – через силу выдавив улыбку, ответила Стефани. – Просто… вдруг Хогарт не захочет с тобой встречаться? Тогда его сочтут педиком, и…
– Вот видишь, никакого риска для моей репутации, – рассмеялась Минди. – Мама всегда говорила: ты должна быть на высоте, крошка, а если кто не может удержаться на ногах – так это его проблемы…
Стефани дернула изо всех сил и чуть не повалилась на спину. Золотистый ремешок отвалился и остался у нее в руке. Грязная, смятая босоножка вылетела из решетки и отскочила на дорогу.
– Ну вот, – припечатала Минди. – Я тебе говорила: лучше одна пара обуви, но качественная, а не десять пар дешевки с распродажи…
Она смягчилась, присела и обняла подругу.
– Не расстраивайся. Пойдем в магазин вместе и выберем тебе хорошенькие туфельки? Хочешь?
– Пожалуй, – ответила Стефани и с облегчением расхохоталась. – Ну я и дурочка, верно?
– Дурочка, – нежно сказала Минди. – Но моя лучшая и самая любимая дурочка! Вставай, Стеф, нам нужно купить цветы.
– А туфли?
– Завтра… Для начала цветы.
* * *
«Кто-то сказал мне однажды: наблюдать за городами нужно с высоты птичьего полета. Но я не птица, и над моим городом очень сложно подняться, даже если сильно этого хочешь. Я прикреплен к улицам, как хоккеист в настольной игре. Помните? У меня была такая. Поле, а на нем фигурки спортсменов. Под полем спрятаны нити, прикрепленные к рычажкам, которыми игрок управляет этими фигурками…Такой же механизм. Иногда меня просто тащит куда-то, и я послушно иду.
Дело не в консервном заводе, не в плотине и не в старинной тюрьме. Дело в том, что мы все внутри него, – молекулы одного ДНК.
Если копнуть поглубже, то окажется, что каждый виновен в кровосмесительном грехе, и вся эта общая стоячая кровь, как давно выкопанный пруд с тиной, пленкой, мертвой грязью на дне, – это и есть наш город.
Я провел в библиотеке восемнадцать часов и нарисовал десятки генеалогических древ, а потом соединил их в одно и увидел то, что пугает меня больше всего: благовоспитанные, религиозные, добропорядочные вырожденцы, трахающиеся со своими тетушками и троюродными братьями по линии двоюродной бабушки.
Подними одну ягодку – потянется вся гроздь…
Иногда подается свежая кровь, но она быстро подвергается заражению. Так случится и с Китом Хогартом…»
– Остановись, – испуганно сказала Карла. – Прекрати, Томми.
Томми поднял на нее спокойные глаза, губы его еще шевелились – он продолжал зачитывать про себя.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы остановить мысленное чтение и ответить:
– Я вырежу лишние куски. Про Хогарта в окончательном варианте ничего не будет. Просто свернул на него и не хотел терять ниточку.
– Ты совсем рехнулся? Это совершенно не то, что нам нужно.
– Это то самое! – закричал Томми и вскочил с кресла. – Ты не понимаешь разве? Пусть им хотя бы раз станет стыдно, пусть хоть что-то шевельнется! Я все нашел! Сын Хайтауэр сидит в тюрьме округа, он наркоман, она ни разу его не навещала! Мистер Джонсон десять лет назад привлекался за домогательства к несовершеннолетним, в другом штате, и был оправдан. Он преподает в младшей школе! Знаешь, почему он здесь работает? Потому что это его город! Его город, который прикрывает своих! Потому что его мать трахалась с Роном Эйсом, мэром… А миссис Берн, наша благотворительница, не оставила сумасшедшему Стэнли ни гроша, и он вынужден теперь жить в школьной подсобке. У него нет страховки, у него ничего нет, а мы каждый год чествуем его мамашу, женщину широкой души и божественной доброты, …!
– Никто никого не прикрывает! – рассердилась Карла. – Тренер Кленси родился и вырос здесь, но общественность осудила его за домогательства к мальчикам.
– Конечно, – отозвался Томми. – Конечно, осудили. Кевин Кленси стал жертвой ковровой бомбардировки. Всегда должен быть тот, кого все могут Осудить. Если бы Кленси сумел отвертеться, попался бы кто-нибудь другой. В церковь нужно ходить мимо чужих грехов, свои на их фоне блекнут.
Томми снова сел в кресло, провел рукой по взъерошенным волосам.
– Это передается из поколения в поколение, – уже спокойнее сказал он. – Вспомни школу. Все, что происходит, все называется «небольшими проблемами». Меня окунули в мусорный бак – небольшая проблема, Митфорд, так бывает… А куда делась Элис Мёрфи?
– Ее семья переехала.
– А почему ее семья переехала, а семья Макгейла все еще здесь и раздает венки на Рождество? В том, что Элис была вынуждена уехать, вина Кирка, которому лень было взять пару презервативов из автомата… И ведь миссис Макгейл плевать, она даже не поинтересовалась, кто родился: мальчик или девочка…
Карла встала, вынула из шкафчика бутылку с ликером и наполнила два маленьких стаканчика.
– Будешь?
– Не знаю.
Карла выпила сама. Сначала опустошила один стаканчик, потом второй.
– Школьная жизнь – это всего лишь подготовка к взрослой, Томми, – сказала она. – Все не по-настоящему. Миссис Макгейл будет обожать своих внуков и внучек, но ей нужны настоящие внуки и внучки, которые появятся, когда Кирк станет взрослым и женится. Ребенок Элис – не то… И твой мусорный бак – это не беда, а проблемка, потому что мы пока еще дети, а у детей не бывает настоящих бед.
– Ты уверена?
– Конечно, – сказала Карла. – представь, ты вырастешь и вдруг не сможешь оплатить кредит за дом, останешься без жилья… Это настоящая беда. Или, например, твой сын будет наркоманом. Тоже беда. А мусорный бак и незащищенный секс – это не беды, а осечки. И да, Томми, если ты продолжишь заниматься фигней и не поступишь в колледж – это тоже будет настоящая беда. Так что постарайся написать что-то вразумительное и соответствующее теме конкурса, а не обличающую роль праведника, хорошо?
– Хочешь, покажу генеалогические древа? – помолчав, спросил Томми. – Я нарисовал…
– Не хочу. Не желаю видеть в своих родственниках какого-нибудь Морана, пусть даже он мне родной брат, украденный сразу после рождения.
Она нежно погладила Томми по плечу.
– А что там было про Хогарта?